Ваши не пляшут [СИ] - Александр Евгеньевич Сухов

непередаваемый флер истинной женщины-самки, которой ну очень хочется овладеть прям тут же на глазах удивленной публики.

«Роковая красотка, — промелькнуло у меня в голове. — Эта мадам нам мужикам еще такого жару задаст, многим не поздоровится».

Сначала у нас с Ольгой плохо получалось, но девушка оказалась весьма пластичной и налету приноравливалась к движениям партнера. К окончанию мелодии мы довольно бодро совершали классические па, даже пытались довольно успешно импровизировать. Впрочем, танец настолько всем понравился, что я даже не успел препроводить партнершу к её месту, как пронзительная музыка зазвучала вновь, и мы, не сговариваясь, кинулись в пляс. Так и протанцевали еще около получаса. Благо на нас особого внимания никто не обращал. Ну это мне так казалось.

Возникшая между мной и Ольгой идиллия была неожиданно прервана виновницей торжества. Изрядно вкусившая игристого вина Катюша бесцеремонно подошла к нашей паре во время танца и попыталась нас разбить.

— Что это ты Зубов не со мной танцуешь. На день рождения к кому приперся? А чо с этой все время?

Избаловал девку своей бесхребетностью мой реципиент. Пора ставить на место самым решительным образом.

— Знаешь, что, Катя, я не твой паж, чтобы мной понукать и, вообще, не принц твоей мечты. Так что с кем хочу, с тем и танцую.

— Ах так?! — возмущенная Екатерина под изрядным хмельком отреагировала вполне ожидаемым образом, — тогда… тогда, катитесь отсюда оба! Ты Зубов мне не друг, а ты, Оля, подлая!

М-да, как у нас тут все запущено. Я даже предположить не мог, какой тряпкой оказался мой реципиент. Позволить буквально посадить себе на шею какую-то соплячку… короче, у меня слов нет.

— Прекрасно, Катенька. Еще раз поздравляю тебя с официальным вступлением в совершеннолетие, всех благ. — После чего обратился к притихшей из-за скандала тусовке: — Желаю всем хорошего времяпрепровождения.

После чего взял за руку покрасневшую от стыда и гнева и потерявшую из-за откровенной наглости бывшей подруги дар речи Ольгу и уверенно потянул её на выход. Та не сопротивлялась, однако двигалась будто пребывала в сомнамбулическом состоянии. Лишь оказавшись на улице, она горько разрыдалась:

— За что Катька нас так?! Ведь мы ничем таким предосудительным не занимались! — эмоционально выдала сквозь слезы.

— Успокойся, Оля, пьяная она. Завтра у вас всё устаканится… то есть наладится. — доставая из нагрудного кармана платок, чтобы утереть льющиеся из глаз бурным потоком слезы, произнес, как можно более бодрым тоном.

— Ну уж нет! — обуздав эмоции, выдала моя спутница. — Я не на помойке найдена, чтобы со мной так обращаться, да еще и прилюдно. Пошла она в жопу! Одаренная, бля! Дыра траханная она, вот кто! Целку из себя строит, а сама с Вадимом Завьяловым шуры-муры по кустикам крутит.

Я конечно, знал, что девочки, как и мальчики знают плохие слова, но чтобы так забить на скромность, да еще в присутствии представителя противоположного пола, ну никак не ожидал.

— С Вадимом?

— Ну да, с этим бугаём сыном мельника. Бегает по вечерам, как бы на речку искупаться с нами — подружками, а сама, между прочим, шасть и в кусты к полюбовнику свовому. А ты, придурок ласковым котенком к ней стелешься и даже не подозреваешь, какая блядь эта Катька.

Удивительное дело эти «розовые очки», кои влюбленный индивид способен натянуть на свой нос, чтобы замечать только положительные моменты и не видеть сермяжной правды жизни. Катя девушка в соку, вполне естественно, что у нее есть потребности определенного свойства. Дать какому-то дрищу, беззаветно в нее влюбленному, означает ославиться на всю Бобровку. А вот по-тихому перепихиваться с крепким, более взрослым, а значит, более опытным сыном мельника, умеющим, к тому же, держать язык за зубами, как раз то, что нужно неглупой и весьма осторожной девице.

— Ну и ладно. пусть и дальше эти самые «шуры-муры» с мельником крутит. Мне теперь по барабану. Пойдем, провожу тебя до дома.

Оля была не против, чтобы её проводили. Мы пошли. Постепенно обида от нанесенного оскорбления отошла на задний план. Раньше мы с этой девчонкой практически не общались. Быкова оказалась вполне умной и рассудительной особой. После школы собирается поступать в сельскохозяйственный институт на экономический факультет, поскольку, являясь единственной наследницей обширных полей садов и огородов своего батюшки-вдовца, просто обязана быть хорошо образованной в этой области.

— Может у твоего бати пацан родится и станет наследником. Тебе же при твоей-то красоте прямая дорога в город. Подыщешь себе какого князька, выйдешь за него замуж, станешь блистать в столице или каком еще крупном городе. А в коровьем и лошадином говне пусть другие ковыряются.

— Ты не понимаешь, Володя, папе шестьдесят девять, он, конечно, мужчина еще довольно крепкий и мог бы попробовать заделать наследника мужского пола. Однако после смерти матушки во время моих родов, на других баб смотреть категорически отказывается. Такой вот однолюб. Так что, ему вскоре понадобится крепкая пусть даже женская рука, чтобы народ не заленился и не растащил кровью и потом нажитое. Это сейчас он кулак-мироед, а ведь начинал с десятины земли на неудобьях, полудохлой лошадки и практически развалившейся избенки, доставшихся ему в наследство от покойных родителей.

От грустного, перешли к более оптимистическим темам. Обсудили последний французский фильм с участием всемирно известного комика Паскаля Ширака. К произошедшему на праздновании дня рождения Трофимовой казусу более не возвращались. Болтали о разных пустяках. Так и дошли до её дома. Стоящая особняком от прочих домов села двухэтажная громадина, обнесенная высоким кирпичным забором с огромными снующими вокруг дома волкодавами. Солидно. Настоящая барская усадьба.

У встроенной в широкие ворота калитки, Оля прильнула ко мне всем своим роскошным телом, крепко обняла и одарила долгим продолжительным поцелуем в засос. Мне понравилось. Шаловливые ручонки сами по себе потянулись к заветному. Сначала исследовали два нехилых крепких холмика, затем начали опускаться все ниже и ниже. Однако где-то в районе упругого красивого пупочка Оля отстранилась и горячим дыханием обожгла мое ухо, прошептав:

— Володя, ты мне очень и очень нравишься, но сегодня у меня женские дела. Ну ты понимаешь?

— Понял, не дурак, был бы дурак, не понял, — схохмил я, отстраняясь от практически доступного девичьего тела с преогромной неохотой.

— Давай встретимся через три дня на Ворошке. Там много укромных уголков, где вполне можно будет уединиться. — и как-то не очень скромно добавила: — У тебя большой, я давно заметила. Дура Катька… хотя здорово,